В сентябре Непал охватили беспорядки, которые СМИ окрестили «протестами поколения Z». Формальным поводом стала блокировка социальных сетей, но корни конфликта лежат глубже — в столкновении молодого поколения, для которого интернет служит чуть ли не единственным социальным лифтом, и архаичной государственной системой, погрязшей в коррупции.
ForkLog разобрался, как попытка властей контролировать сеть привела к революции, и узнал у самих непальцев, что они думают о будущем страны и роли технологий в нем.
Хроника сентябрьского кризиса
4 сентября правительство Непала заблокировало 26 соцсетей и мессенджеров, включая Facebook, X, YouTube, LinkedIn и Signal. Поводом чиновники назвали отказ платформ регистрироваться по новым правилам министерства информации, которые вводили налог на цифровые услуги. Блокировки начались после неоднократных уведомлений и истечения установленного крайнего срока.
Критики утверждают, что таким образом власти пытались остановить тренд в соцсетях, высмеивающий непотизм и роскошный образ жизни детей чиновников — так называемых nepo kids. Блокировка также угрожала доходам молодых непальцев. Около 33% ВВП страны составляют денежные переводы от мигрантов, а 20% молодежи не имеют постоянной работы и вынуждены искать средства к существованию в интернете.
Для координации протестующие использовали платформы вроде BitChat. Чтобы обойти блокировку, участники применяли VPN и распространяли листовки с QR-кодами, ведущими на организационные ресурсы.
Первая акция 8 сентября в Катманду была мирной, однако после попытки демонстрантов прорваться к зданию парламента полиция применила слезоточивый газ, водометы и боевое оружие. В результате столкновений только в первый день погибли 19 человек. На этом фоне правительство отменило блокировку соцсетей и ввело комендантский час в крупных городах.
9 сентября премьер-министр Кхадга Прасад Шарма Оли подал в отставку. Протесты переросли в беспорядки. Демонстранты подожгли часть правительственного комплекса, резиденции президента и премьера, а также штаб-квартиры политических партий.
Среди разрушенных зданий оказался Сингха Дурбар — исторический дворцовый комплекс 1908 года постройки, служивший административным центром правительства. По официальным данным, в ходе протестов погибли как минимум 72 человека, более 2100 получили ранения. Также были атакованы тюрьмы, из которых сбежали более 13 500 заключенных. Для восстановления порядка в столицу ввели армию.
После ухода Оли с поста военное командование встретилось с представителями оппозиции и попросило их предложить кандидатов на пост временного главы правительства.
Обсуждение прошло в Discord-канале, который его участники называют «парламентом Непала». В нем состоит более 145 000 человек. После нескольких голосований участники выбрали бывшего председателя Верховного суда Сушилу Карки.
12 сентября она была назначена временным премьер-министром Непала. Ранее Карки стала первой женщиной, занявшей пост главы Верховного суда страны. Президент распустил парламент и назначил новые выборы на 5 марта 2026 года.
Временное правительство пообещало выплатить компенсации семьям погибших и расследовать насилие. К 13 сентября ситуация в стране стабилизировалась, комендантский час в Катманду был отменен.
Исторический контекст
Чтобы понять глубину кризиса, необходимо взглянуть на историю и устройство непальского общества. В 1956 году, после свержения столетней изоляционистской диктатуры династии Рана, Непал вступил в современную эпоху, но его путь был тернист.
В 1990 абсолютная монархия сменилась конституционной, что не принесло стабильности. С 1996 по 2006 год в стране шла гражданская война между правительственными войсками и маоистскими повстанцами, унесшая более 17 000 жизней. В 2008 году монархию упразднили и Непал стал федеративной демократической республикой. Однако политическая нестабильность, частая смена правительств и повсеместная коррупция стали визитной карточкой республиканского периода.
Высокие импортные пошлины на автомобили и многие другие товары создают благодатную почву для контрабанды и взяточничества на таможне. Кастовая система, хотя и официально отмененная, продолжает оказывать сильное влияние на бизнес и общество, создавая неформальные сети и барьеры.
Элита, связанная с политическими кланами, выводит средства из страны, что подтверждается информацией о счетах непальских граждан в швейцарских банках, в то время как рядовые жители ограничены в покупке иностранной валюты.
Непальская рупия не является свободно конвертируемой, поэтому основные способы сбережения для населения — недвижимость, земля и золото. Зарплаты в госсекторе остаются низкими, что толкает многих служащих искать нелегальные источники дохода.
Существует огромный разрыв между дорогими и качественными частными школами, куда стремится отправлять детей средний класс, и недофинансированными государственными учреждениями. Это усугубляет социальное неравенство и ограничивает доступ к возможностям для молодежи из бедных семей.
Именно эта молодежь, составляющая большинство населения (медианный возраст 25 лет), и вышла на демонстрации, переросшие в кровопролитные столкновения.
Внешнее влияние
Непал является своего рода буфером между двумя ядерными державами с противоположными идеологическими системами — демократической Индией и авторитарным Китаем. Обе страны активно борются за влияние в Катманду, используя экономические проекты, гуманитарную помощь и политическое лобби.
Важно отметить и роль третьей, исторической, силы — Великобритании. Долгосрочные дипломатические отношения и статус одного из крупнейших доноров международной помощи делают Лондон важным игроком в непальской политике. Эта многовековая связь объясняет традиционно повышенную активность западных спецслужб в регионе, которые начиная с 1960-х годов рассматривают Непал как стратегический плацдарм для наблюдения за Китаем.
Помимо протестов, в стране с конца 2024 года набирает силу и монархическое движение. Роялисты требуют восстановления индуистского государства во главе с королем. Этот запрос находит отклик у части населения, уставшей от коррумпированных республиканских политиков и видящей в монархии символ стабильности и национального единства.
Голоса Тамеля
Чтобы понять, как абстрактные экономические проблемы выглядят на практике, стоит взглянуть на работу малого бизнеса в Тамеле — туристическом сердце Катманду. Местные предприниматели ежедневно сталкиваются с последствиями государственной политики.
Раджнеш, владелец магазина изделий из серебра, и Шиварам, торгующий буддийскими товарами и антиквариатом, поделились с ForkLog своими взглядами.
Оба подтверждают высокую зависимость от иностранцев. Шиварам отмечает, что большую часть его выручки приносят туристы. Раджнеш, имея постоянных клиентов за рубежом, менее зависим от сезонности, но сталкивается с другой проблемой — государственной монополией на сырье.
«Большинство моих покупателей — иностранцы. Но серебро как основной материал я вынужден покупать у государства. Которое, в свою очередь, покупает его у Индии, а после этого выставляет цены для нас. Если бы я мог покупать серебро напрямую в Индии — это было бы лучше для меня. Но это вопрос государственных правил», — рассказал Раджнеш.
Для Шиварама, работающего с антиквариатом, основная головная боль — бюрократия при экспорте. Он пояснил:
«Есть редкие дорогие покупатели. Это большие сделки, но нерегулярные. Большую роль играет оформление всех документов. Государство запрещает вывозить культурно и исторически значимые объекты. Процесс усложняется сбором бумаг, и это только на стороне Непала. Есть и бюрократия страны-получателя».
Доля международных транзакций в бизнесе Раджнеша достигает 30%, у Шиварама она незначительна. Оба говорят, что доступ к мировым рынкам прост благодаря интернету, но все, опять же, упирается в бюрократические барьеры.
Тема криптовалют вызывает разную реакцию. Раджнеш о них почти ничего не знает:
«Я слышал, что это запрещено и что они стоят очень много денег».
Шиварам, напротив, видит в цифровых активах потенциал:
«Некоторые мои клиенты, особенно те, кто интересуется антиквариатом, регулярно упоминают криптовалюты. Если бы это было разрешено в Непале и я мог бы свободно их купить или продать, мы бы использовали их для торговли. Это ведь деньги, какая разница, как они работают».
На вопрос о вероятности изменения политики властей в отношении криптовалют предприниматели смотрят пессимистично.
«Мне кажется, у Непала сейчас другие задачи», — говорит Раджнеш.
«Я бы много чего хотел. Но я всего лишь торговец», — заключает Шиварам.
Во взглядах на политическое будущее страны проявляется основной общественный раскол. Раджнеш занимает нейтральную позицию:
«Я хочу, чтобы ситуация наладилась как можно скорей и у нас появилось стабильное правительство, заинтересованное в развитии страны. Будет это монархия или республика — для меня не важно».
Шиварам же является сторонником реставрации монархии, видя в ней залог стабильности и способ борьбы с коррупцией:
«Честно, восстановление монархии — это то, что нужно Непалу. Сейчас у нас вместо одного короля десятки „наместников”, сидящих в правительстве. И у многих из них весьма королевские запросы к деньгам. Многих политиков ничего не связывает с будущим Непала. Это влияет на уровень коррупции. Восстановление монархии даст стабильность и существенно улучшит отношения с Индией и Китаем».
Вызовы на пути к развитию
Несмотря на глубокий кризис, у Непала есть и скрытый потенциал. Благоприятные климатические условия в высокогорных и труднодоступных регионах делают их идеальными для строительства дата-центров, требующих естественного охлаждения.
Это могло бы стать точкой роста для отдаленных районов. Кроме того, в регионе Мустанг обнаружены залежи урана, что открывает перспективы для достижения энергетической независимости, но одновременно несет риски повышенного интереса со стороны крупных держав, стремящихся получить контроль над стратегическими ресурсами.
Сравнивая Непал с соседями, можно увидеть разные модели развития. Бутан демонстрирует пример контролируемого развития с упором на экологию и сохранение традиций. Бангладеш, несмотря на проблемы, показывает впечатляющий экономический рост за счет текстильной промышленности.
Индия и Китай — это гиганты, с которыми Непалу сложно конкурировать, но с которыми необходимо выстраивать прагматичные отношения.
Чтобы Непал встал на путь цифровизации и развития IT, властям придется решить очевидные проблемы:
Обеспечение политической стабильности. Без предсказуемого и легитимного правительства невозможно долгосрочное планирование и привлечение инвестиций.
Создание правовой базы. Необходимо разработать и принять законы, регулирующие цифровую экономику, включая криптовалюты, защиту данных и электронную коммерцию. Это создаст прозрачные правила игры.
Борьба с коррупцией. Радикальное снижение уровня коррупции, особенно на таможне и в разрешительных органах, является ключевым условием для привлечения как иностранного, так и внутреннего капитала в высокотехнологичные сектора.
Инвестиции в образование и инфраструктуру. Необходимы реформа образования с упором на технические специальности и английский язык, и развитие интернет-инфраструктуры по всей стране, а не только в долине Катманду.
Главные вызовы на этом пути — глубокий раскол в обществе между сторонниками республики и монархии, укоренившаяся клановая коррупция и постоянное давление со стороны Индии и Китая, преследующих свои интересы.
Протесты в Непале перекликаются с событиями в других частях мира. Так, в Марокко, традиционно стабильной стране, также вспыхнули «протесты поколения Z» против коррупции и социального неравенства на фоне огромных трат на подготовку к чемпионату мира по футболу 2030 года.
При попытке штурма полицейского участка там также были убиты демонстранты. Это говорит о глобальном тренде, где молодежь, вооруженная цифровыми технологиями, становится серьезной силой, бросающей вызов старым коррумпированным элитам.
